Как родилась политика

Глава 3 из книги "Политология"

   У наших более близких, чем макаки и павианы, эволюционных сородичей мы чаще можем наблюдать ситуационное лидерство, преобладание горизонтальных отношений в группе над вертикальными и отсутствие узкой ролевой специализации. Стайная жизнь высших приматов (так же, как и жизнь племен с первобытной организацией социума) протекает в жанре военно-производственной демократии. Свобода перемещения шимпанзе в одиночку, свобода присоединяться к временным сообществам или покидать их говорит о склонности андроидов к политическому плюрализму.

 Исследования материальных следов социальной деятельности австралопитеков, архантропов и неандертальцев, а также анализ уклада жизни в реликтовых племенах Африки, Австралии и Южной Америки говорят о многовариантности системы отношений в первобытном стаде. Чаще всего здесь встречается отсутствие жесткой структуры доминирования.

   В современных сообществах первобытных охотников/собирателей каждый член группы обычно воспринимает все ее задачи как жизненно важные лично для себя. Специализация, связанная с ответственностью за какой-то «узкий участок», еще не выработалась. Социальные ранги не очень устойчивы, причем временные лидеры не пользуются особыми привилегиями. Никто не хочет брать на себя индивидуальную ответственность судить других людей. Все вопросы решаются сообща, без выделения особо влиятельных лиц. В группе с утратой одного из членов или с появлением хотя бы одного нового члена социальная роль каждого может резко измениться.

     Характерный пример из записок русского этнографа Николая Миклухо-Маклая: когда он спрашивал у папуасов, кто же вождь их племени, каждый взрослый мужчина указывал на себя.   

   Первобытный общественный порядок основывается на неукоснительном следовании освященным веками традициям поведения. А поскольку история говорит о том, что раздоры и ссоры между членами группы ведут к утрате общего благополучия, то ярко выражено стремление решать все внутренние конфликты путем достижения компромисса. В малых группах царил дух взаимозависимости и коллективной ответственности, причем поведение в группе согласовывалось не в силу подчинения лидеру, а благодаря другим факторам координации. Подобное поведение сейчас, кстати, переживает ренессанс благодаря так называемой японской модели "корпоративного духа" в менеджменте.

   Впрочем, исторической справедливости ради следует уточнить, что благостную демократическую идиллию нарушает только одна деталь: первобытные общины обычно сочетали внутреннюю сплоченность с отчужденностью и агрессивностью по отношению к другим соседствующим группам.

     В постоянно находящихся на грани голодной смерти первобытных стаях политики, хотя бы отдаленно напоминающей современные ее формы, не было и быть не могло. Потому что востребованность в политике как специфической деятельности существует только там и тогда, где и когда нет «естественного» согласия среди членов группы с хорошо просматриваемой зависимостью каждого от каждого по поводу стратегического распределения имеющихся в наличии жизненно важных ресурсов. Политика не может родиться там, где личность, индивидуальное «Я» еще не выделилось из родового, коллективного сознания.

     Для рождения политики нужно, по крайней мере, пять условий:

   а) хотя бы элементарное (по сравнению с примитивными способами) повышение эффективности технологий собирательства или производства ресурсов;

     б) регулярное появление излишков и запасов ресурсов; 

    в) коллективы с численностью большей, чем составляющее первобытное стадо 20-30 близкородственных особей;

  г) появление кланового расслоения в коллективе и дифференциация властных интересов; 

   д) появления у распорядителей излишков ресурсов если еще не частной, то уже реально «не вполне стадно-общественной» собственности.

  То, что можно было бы назвать протополитикой, появилось по ходу объединения небольших первобытных стай в первобытные стада численностью (хотя бы и временной) в сотни особей ради успешного захвата более продуктивных территорий собирательства и охоты. Руководство таким числом людей объективно потребовало выстраивания управленческой иерархии, отходящей от «близкородственной» традиции и формирующей кланы с определенными групповыми интересами. 

    Шло постепенное превращение биологически доминирующих вожаков стай, обраставших советниками и сотрудниками аппарата принуждения, в вождей племен и родов. К этому времени первобытный человек уже относительно выделился из природной среды через ритуалы, изготовление одежды и орудий, строительство примитивного жилья. А вожди в свою очередь стали выделять себя из социальной среды одеждой со статусной символикой и «нерядовым» жилищем.

      Особое положение вождей обосновывалось соответствующим мифом о том, что политико-правовой порядок на земле является лишь частью созданного богами порядка в «космосе» (выражаясь греческой терминологией). По этой версии в «доисторические» времена непосредственное управление абсолютно всеми людьми осуществляли сами боги, но потом им это утомительное занятие почему-то надоело и они научили искусству управления наиболее достойных, являвших собою воплощение справедливости в лице предков «нынешних» земных правителей.

    В Древнем Египте фараоны считались прямыми потомками бога Ра. Иногда правитель обладал монополией на личное общение с богами (как в древнем Китае), а иногда бог напрямую договаривался со всем народом, сам выступая в качестве царя, дающего законодательство (как у древних евреев). В древней Индии практиковалось избрание правителя людьми с последующим утверждением обозначенной кандидатуры богами.

    И что характерно: судя по сохранившимся письменным источникам, высшие силы почему-то всегда рекомендовали живущим на земле довольно-таки тоталитарную политическую систему, в которой правитель нес большой груз ответственности за своих подданных – но не перед ними, а перед богами. При этом боги еще брали на себя «жандармские» функции - нарушителей установленного правопорядка ждала небесная кара в загробной жизни. В общем, божественные авторитеты дали рядовым жителям древневосточных цивилизаций довольно целостную картину ощущения их политических обязанностей, не обремененных ровно никакими политическими правами.

   Осторожно-рационалистический отход от мифологических представлений о власти (в науке они получили название «теории естественного порядка») наметился только в первом тысячелетии до нашей эры. В Китае эту тенденцию заложил своим философским учением Конфуций, в Персии – Заратустра, в Греции – Демокрит. 

  В современном нам мире характерный для древних цивилизаций политико-психологический архетип воспроизводится в так называемых режимах вождизма («культах личности»), в которых царит безграничная власть «богоподобного» правителя, требующего безоговорочного повиновения себе отдельных личностей и публично-обрядовых проявлений коллективной зависимости подданных. Такие культы личности с их памятниками, мавзолеями и мемориальными комплексами в честь обладателей универсальной истины в последней инстанции – это по своей сути воскрешение языческого идолопоклонничества, характерного для ранних этапов цивилизации.

   При тоталитаризме воспроизводится характерная для древнейших царств стереотипная однородность внутриполитического пространства, связанная с шаблонами трансляции образа и воли божественного вождя в народные массы. Исторически именно тоталитаризм был тем самым питательным «бульоном», в котором стали зарождаться ростки самых разнообразных форм современной политической жизни. И так же как у взрослого человека в минуты опасности возникает инстинктивное желание принять позу «свернувшегося в материнской утробе ребенка», в лихую годину у большинства населения начинает работать инстинкт попытки самосохранения в тоталитарной среде.

  Вообще, знакомые с биополитическими учениями люди не должны особенно удивляться тому, что в середине XX века в таких вполне цивилизованных государствах, как Германия и СССР, рождались весьма позитивно воспринимаемые значительной частью населения политические режимы, характерные по стилю для 4-го тысячелетия до нашей эры.

  Подобное «путешествие» на шесть тысячелетий назад в прошлое возможно не в последнюю очередь потому, что в головном мозге человека и человекообразных обезьян информация о внешнем мире обрабатывается параллельно в трех относительно самостоятельных модулях.

   Первый из них (так называемый рептилиальный мозг) – самый архаичный, сформировавшийся еще у пресмыкающихся. Второй модуль (палеомаммальный мозг) относится к эпохе примитивных млекопитающих. И лишь третий мозг (неокортекс или новая кора) соответствует уровню высших приматов. Если при определенных условиях контакта с внешней средой блокируется работа более высокого модуля, то мозг переключает приоритеты управления поведением на более архаичный модуль.

   Например, этот эффект наступает при попадании в организм химических веществ, влияющих на передачу импульсов между нервными клетками (к числу таких веществ относятся, в частности, адреналин и опиаты). Кстати, биохимический контроль над личностью с целью изменения политически значимого поведения людей под влиянием транквилизаторов, наркотиков и алкоголя – отнюдь не изобретение XX века. Например, у инков жевание листьев коки в обязательном порядке входило в ежедневный рацион простолюдинов (в среде же элиты потребление наркотиков не только было нестатусным, но и находилось под прямым запретом).

  Правда, история показывает, что фармакологический контроль за поведением широких народных масс через какое-то время оборачивается неспособностью элиты организовать противостояние резким изменениям внешней среды. Например, гигантская империя инков, численность населения которой ко времени появления испанских конкистадоров по некоторым данным достигала 32 миллионов человек, была покорена Франсиско Писарро, в отряде которого было всего 110 пехотинцев и 67 всадников. После вероломного убийства своего императора-полубога 200-тысячная армия инков просто впала в необъяснимую апатию, и первое сколько-нибудь серьезное военное сопротивление испанцам было оказано лишь спустя 4 года.

   Такова уж обратная сторона тоталитаризма с его эффектами самоизоляции, ксенофобией и статичностью заведенного порядка управления – он неизбежно ведет к потере конкурентоспособности в условиях быстро меняющейся внешней среды, к отставанию от более динамичного политического, социального и экономического окружения. 

      Вопросы к главе 3: 

    1. Все что имеет начало, должно иметь свой конец. Как Вы считаете, в каких условиях может возникнуть перспектива, если не отмирания, то вырождения политики?

     2. Если Вы разбираетесь в истории древнего мира, кого из лидеров существовавших до нашей эры государств Вы назвали бы наиболее сильным политиком? А почему именно его?