Прогноз развития партийного пространства России

   Принятие закона, в соответствии с которым политические партии смогут регистрироваться в упрощенном режиме, несомненно, окажут сильное влияние на структуру партийного пространства. Количественные изменения в виде резкого роста числа партий, допущенных к участию в выборах, достаточно очевидны. Однако, более интересны и неоднозначны предстоящие качественные изменения.

   Логика концепции законопроекта, анонсированного 24 декабря сего года пресс-секретарем Президента РФ Наталией Тимаковой (минимальная численность партии снижается в 100 раз с 50000 до  500 членов, достаточность одного регионального отделения) на первый взгляд кажется логикой доведения идеи партии до абсурда. Дескать, наверняка появятся партия любителей пива, партия любителей бани, партия любителей ковырять пальцем в левой ноздре, партия любителей ковырять пальцем в правой ноздре и т.д. На самом деле, если законопроект будет  принят без сильного искажения того общего смысла, который был продекларирован при его презентации, то это будет скорее возвращением к историческим корням, чем насмешкой над современным привычным нам значением слова «партия».

   Напомним, что сам этот термин в российском политическом лексиконе появился в связи с организацией дворянского самоуправления на местах в ходе политической реформы Екатерины II. В соответствии с «Жалованной грамотой дворянству» дворяне получили не только освобождение от телесных наказаний и от обязательной государственной службы, но и демократические права внутри своего сословия, реализовывавшиеся в виде деятельности уездных и губернских Дворянских собраний.

   А вот общероссийского Дворянского собрания в империи не было и быть не могло, поскольку предводитель дворянства - это лицо выборное, председательствовавшее не только на заседаниях уездного или губернского дворянства, но и на заседаниях соответствующих уездных или губернских земских собраний.  Выражаясь современным языком, до первой Государственной думы 1906 года в России был под запретом «федеральный» уровень дворянской демократии – допускались только региональный и муниципальный уровни.

   А поскольку в рамках местной сословной демократии, разумеется, возникали разногласия, то сообщества сторонников той или иной точки зрения назывались «партиями». В словаре Владимира Даля это значение термина иллюстрируется предложением: «Дворянское собранье разделилось на партии, и заседанья прошли в пререканиях».

   Создание же «общероссийских» партий в привычном нам  значении этого слова было разрешено царским манифестом 17 октября 1905 года. И первая общероссийская российская легальная партия была учреждена буквально на следующий день – 18 октября (это была Конституционно-демократическая партия Павла Милюкова).

   Если в новом законе, регламентирующем процедуру регистрации  партий не будет присутствовать требование какого-то минимально необходимого числа региональных организаций в субъектах РФ, то это будет означать использование одного и того же термина и в местно-старинном («далевском») смысле, и в привычном нам общероссийском смысле, про который политизированный Владимир Маяковский сказал: «Партия — рука миллионопалая, сжатая в один все громящий кулак!»

   В результате продекларированных реформ должна возникнуть трехуровневая система из: 

   а) «общефедеральных» партий, ориентированных на представительство в  Государственной  думе, представительство в законодательных собраниях субъектов РФ и представительство в муниципальных органах самоуправления;

   б) «региональных» партий, ориентированных на представительство в законодательных собраниях субъектов РФ и представительство в муниципальных органах самоуправления;

   в) «муниципальных» партий, ориентированных на  представительство в муниципальных органах самоуправления.

  Что касается «общефедеральных» партий, то их число с нынешних семи  увеличится в несколько раз (разумеется, только на первых порах, потому дальше выживут на федеральном уровне далеко не все желающие). Пойдет этот процесс роста числа общефедеральных партий, как минимум, по четырем направлениям:

   Во-первых, за счет тех оппозиционных партий из левой, левоцентристской и националистической электоральных ниш, которые уже подавали заявки на регистрацию в Минюсте, но не прошли сквозь сито сурковской суверенной демократии. Таких будет примерно десяток. Соответственно, эта линия породит первую (но отнюдь не последнюю) волну разбегания нынешнего ситуационного электората  КПРФ, «Справедливой»  России и ЛДПР по новым партиям.

   Во-вторых, наверняка возникнет примерно десяток общефедеральных партий по этническому и конфессиональному признаку. Свои общероссийские партии наверняка будут создавать все или почти все экономически активные национальности, проживающие во множестве регионах РФ. Так что следует ожидать появления  преимущественно татарской, преимущественно чеченской, преимущественно армянской, преимущественно азербайджанской  и т.д. партий. Наверняка возникнут и межнациональные партии исламистского толка. Ответная реакция коренного населения славянских регионов не заставит себя ждать – должны появиться общероссийские партии «антикавказской» и православной направленности. Об уровне толерантности друг к другу этих оппонентов на партийном пространстве сейчас можно только гадать.

   В-третьих, возникнут корпоративно-ведомственные общефедеральные партии. Такие представленные во многих регионах страны бизнес-структуры, как РЖД, «Газпром», крупнейшие энергетические и нефтяные кампании, а может быть даже крупнейшие торговые сети вполне могут захотеть усиления своего влияния на персональный состав законодательной власти всех уровней через собственные карманные партии.

   Сейчас законодательство запрещает создание партий по национальному, профессиональному и конфессиональному признакам. Однако это скорее декларация, поскольку однозначно четкого критерия, достаточно ли состав партии интернационален или межпрофессионален, прописать в законе невозможно. Это не тот случай, когда можно точно указать, сколько же допустимо «вешать в граммах».

   В-четвертых, произойдет (сначала на местном, а затем, возможно, и на федеральном уровне) разукрупнение партии власти. Сейчас конфликтующие по интересам группировки местных элит вынуждены кучковаться в «Единой России» в качестве заклятых друзей. С либерализацией регистрации партий во время местных выборов им будет дешевле создать свою партию «олигархов Мценского уезда» и провести собственную избирательную кампанию, чем нести непомерные взятки за получение депутатского мандата в центральный аппарат «Единой России». И через два-три-четыре года на обломках самовластья единороссов напишут имена двух-трех-четырех «общефедеральных» провластных партий, конкурирующих за освоение приоритетного доступа своего сегмента элиты к госбюджету.

  Если помимо «общероссийских» партий на следующих выборах в Государственную Думу захотят прорекламировать себя  хотя бы часть «региональных» и «муниципальных» партий, то список участвующих в федеральных выборах партий будет исчисляться отнюдь не 26 позициями (как на выборах 1999 года). Число партий в избирательном бюллетене тогда будет не одна сотня. Так что если не заложить в законе какого-то фильтра, ограничивающего в пределах обозримости число партий, участвующих в выборах каждого уровня, то большинство избирателей в многометровом свитке бюллетеня нужную позицию просто не найдет.

   Общая идея предлагаемых реформ вполне разумна, но, как известно, дьявол сидит в деталях. Пока же численные параметры созданного в импровизационном порядке законопроекта скорее обещают мутную воду разгула формальной демократии далеко за пределами здравого смысла, чем реальную и ответственную демократизацию российской политической жизни. Может быть, именно этого, проскакивая «золотую середину» между крайностями, и добивается неугомонный Владислав Сурков.

 Игорь Олейник