Как я ходил в Театр оперетты

     Дело было во времена студенческие. Шел я как–то в задумчивости вечером по улице к метро «Площадь Свердлова». На крылечке Театра оперетты меня окликнули и предложили купить лишний билетик на «Сильву». Посмотрел на часы – было без 15 минут семь. Я особенно никуда не торопился – дай думаю схожу. Осведомился о цене лишнего билетика. Мне было сказано, что билет на очень хорошее место и стоит полтора рубля (деньги по тем временам для студента немалые). Я отказался от предложенного билетика и завернул в кассу театра. Размышляя про себя, что полтора рубля – это дороговато, я спросил в кассе, сколько стоит самый дешевый билет.

      Кассирша сказала, что самый дешевый билет стоит 15 копеек. Я автоматически протянуло ей мелочь и она стала отрывать мне по приложенной линейке билет из пачки. Пока она отрывала, у меня зашевелилась мысль, что уж что–то больно дешево. Но билет был мне уже протянут и путь назад оказался отрезанным…

    Пройдя в театр, я пошел искать свое место. И чем дольше я шел, чем выше поднимался по ярусам, тем больше чертыхался. У меня оказалось место у черта на куличках (что было вполне логично и согласно цене). Первое впечатление такое, что оно находилось метрах в трехстах от сцены. И разумеется под самым потолком, так что на сцену можно было смотреть только под большим углом сверху.

     Было без пяти минут семь. Я сидел почти что один в полукруглой припотолочной нише мест на двадцать в три ряда – причем по самому центру балкона, то есть с самой дальней от сцены точке. Но одиночество мое оказалось недолгим…

      Ровно в семь часов балкон начал стремительно  заполняться… интеллигентными, весьма скромно, но опрятно одетыми старушками. Чувствовалось, что все они хорошо знают друг друга. В общем, я понял, что понял в клуб заядлых театралок «Для тех, кому за 65». Причем я оказался в этом клубе .. центровым, потому что мое место было как раз по середине балкона и все разговоры бабулек слева с бабульками справа шли через меня, изо всех сил пытавшегося стать незаметным путем максимального вжатия в кресло.

      Огромная люстра прямо перед нами начала медленно гаснуть. Занавес поднялся, зазвучала музыка. Но бабульки как ни в чем продолжали обсуждать свои болезни и наряды. Впрочем, на коленях у них стали появляться театральные бинокли, а у одной - даже подзорная труба. На сцене появились первые актеры со своими репликами, но старушки стали синхронно протирать вышитыми платочками свою оптическую технику (не переставая, впрочем, чуть приглушенно разговаривать не по теме спектакля).

      На сцене меж тем появился какой–то новый мужской персонаж. И тут моя соседка справа, наблюдая его в бинокль,  громко заявила на весь балкон: «Мне кажется, что артист NN сегодня несколько пьян!» Тут же вся подзорная техника балкона была обращена к артисту NN. И дама с левой половины после глубокого анализа ситуации непререкаемым тоном эксперта ответствовала: «Ну что вы, Мариванна, это у него от волнения после перерыва - он же две недели проболел!!!» Выдавшая первую реплику бабуля справа от меня была буквально испепелена негодующими взглядами всего балкона на малограмотное и недостойное члена клуба поведение.

      Впрочем, через минуту перешептываение всех со всеми возобновилось с новой силой и внешне без всякого внимания к происходящему на сцене. Чувствовалось, что они знают спектакль не хуже артистов, а скорее всего даже гораздо лучше их.  И вдруг в одну секунду бабульки умолкли. Это изменение шумового фона для меня было грому подобно. Но теряться в догадках о причине синхронного умолкания мне уже не пришлось – на сцене появилась Сильва.

       Сказать, что старушки просто внутренне преобразились – это вообще ничего не сказать. Она вдруг все в одном биоэнергетическом порыве встрепенулись, как боевая конница при звуке трубы. Они помолодели, они распрямились в своей гордой стати – в общем, она стали … Сильвами.

     Никакого перешептывания уже было – все пошло всерьез! Они все как одна пропели своими дрожащими дискантными голосами вместе с Сильвой ее выходную арию. Потому во время разговорных реплик актеров обменялись между собой в едином порыве благодарными за понимание взглядами и дальше уже стали негромко петь все арии подряд. Как женские, так и мужские…

     Я чувствовал себя полным идиотом, который сам за жалкие 15 копеек инородным студенческим телом «сел не в свою тарелку». С трудом дождавшись антракта, я спустился в буфет и, кляня себя за автоматическую жадность в кассе, съел на 3 рубля бутербродов с осетриной горячего копчения (запивая их шипячим на языке лимонадом «Саяны»). И пошел дальше к метро, унося с собой воспоминание о этом необычном клубе под самым потолком театра Оперетты…