Петр Сытин: «ПОДНОВИНСКОЕ ГУЛЯНЬЕ»

В Москве XVI—XVII вв. народные гулянья приурочивались к большим церковным праздникам и происходили большей частью возле монастырей. Такие гулянья были под Симоновым монастырем, под Новодевичьим, на Девичьем поле и в других районах. Весной на «святой» неделе гулянье происходило и под Новинским монастырем, стоявшим в Большом Новинском переулке. Хотя монастырь был упразднен в XVIII в., но гулянье на сто лет пережило его. Гулянье происходило на площади бывшего Новинского бульвара (которого тогда еще не было), между современной площадью Восстания и Проточным переулком.

В 1862 г. в связи с намечавшимся устройством Новинского бульвара гулянье было частично переведено на Красную площадь, где под названием «вербы» просуществовало до 1914 г., а частично на Болото и оттуда в 1864 г. на Девичье поле, где происходило до 1911 г.

Место, занимавшееся гуляньем, представляло собой в обычное время пустырь, огороженный вдоль улицы с обеих сторон столбами, между которыми было по две перекладины. Новинский бульвар был насажен на пустыре в 1870-х годах по инициативе члена городской управы межевого инженера А. Н. Петунникова. Новинское гулянье подготовлялось ежегодно несколько дней: предприимчивые люди устраивали здесь «коньки» (карусели) и «перекидные качели», ставили палатки с разными закусками и лакомствами и обязательно «колокол» — большой шатер с флагом или зеленой елкой на вершине, эмблемой кабака, где продавали водку из бочек «плошкою» и «крючком», особыми мерками того времени, заменявшими стаканы и рюмки. Дворники, извозчики и прочие просили в. то время не «на чай», а «на крючок». Кроме базара и упомянутых развлечений, здесь устраивались временные балаганы, в которых ставились пантомимы и давались театральные представления.

Сохранилось воспоминание современника о Новинском гулянье в 1841 г. В первый день гулянья на нем открылись только два балагана; в других, говорит он: «музыка и постукивать не начинала». Но на третий день все уже было в движении: работали двое «коньков», 11 качелей, два «самоката» (карусели с колясками), 10 балаганов, «колокол» и пр. Вся площадь была запружена нарядной толпой. Все качели, балаганы и прочее брались с бою. Народ, толпясь, прогуливался по всей площади, лакомился, угощался, смеялся, кричал; беднота, не имевшая возможности заплатить несколько копеек за вход в балаганы, теснилась перед их балконами, на которых играла музыка и куда выходили паяцы. Толпа от души смеялась всякому их «фарсу» и рада была на досуге толкаться здесь с утра до ночи.

В последний день перед закрытием гулянья, с 2 часов дня, все балаганы, качели, «коньки» и «самокаты» предоставлялись публике бесплатно и потому осаждались густыми толпами народа. Тысячи людей, теснясь, входили в балаганы и выходили оттуда «в полном удовольствии», «гуляя даром». Бедняки были довольны зрелищем, на которое их, не в пример с прочими учреждениями того времени, «учтиво пускали» и где для них актеры «даром ломались». Юмора, смешных суждений, анекдотов, комических сцен было тут с избытком. У «самокатов» происходили свои комические сцены. В коляски надо было взбираться по узкой приставной деревянной лестнице в два метра с лишним вышиной, которая скоро рассыпалась от напора толпы; другой лестницы не было, и народ устраивал живую лестницу. Иногда, вследствие нечаянного толчка или шалости, «барская барыня» (старшая горничная) или рослый мужчина, не добравшись до коляски «самоката», летели в толпу с высоты под общий смех и веселье.

С четвертого дня Новинское гулянье посещали представители и высшего общества. Приезжали они сюда в своих экипажах, с 3 до 5 часов ходили под балаганами, а в 5 часов садились в экипажи и катались вокруг гулянья, показывая свои выезды. Экипажи были запряжены большей частью четверкой породистых лошадей с блестящей сбруей и вышитыми подпругами. Иногда появлялись то парижская карета, то легонький открытый дилижанс, окруженный по сторонам английскими жокеями в красных куртках.

Большой интерес представляли на гулянье балаганы. Прежде всего бросались в глаза их огромные красноречивые вывески. На одном рекламировался «Большой новой римской восковой кабинет. А. Каспар» и «Ученье обезьян»; на другом — «Первой фокусник на канате во-всей Империи. Роббо и Даллоти с первой компанией в России». В этом балагане демонстрировалась отличная верховая езда Даллоти, акробатические упражнения на туго и слабо натянутом канате. Третий балаган зазывал на «Танцы на тугом канате. Олимпитическое рыстание. С превращением и понтоминной балет». Принадлежал балаган тому же А. Каспару, который был нестором московских балаганных артистов и фокусников. Здесь тоже демонстрировалась верховая езда, танец на канате и пантомима «Разорванный Арлекин». Эта пантомима была лучшим украшением сеанса. «Декорационная и машинная часть, — говорит современник, — были здесь довольно хороши». Проходившие через сцену звери — слон, лев, тигр, барс и другие усиливали зрелище. По окончании сеанса играла музыка и зажигались бенгальские огни.

На четвертом балагане на вывеске было написано: «Семейство Веле конная рыстанье и новой понтомим взято испонпея». В пятом балагане «господа Анастасия и Елизавет Егорги Асиневичи с новою труппою или группою в первый раз в сию столицу прибывшею» показывали свое искусство «в новых видах, доселе невиданных». А в заключение давалась большая волшебно-комическая пантомима под названием: «Талисман злобы, или Оборотни».

Кроме этих пяти больших балаганов, на гулянье работали еще маленькие балаганчики и палатки, в которых публике преподносились: «механический театр», «панорама», «маскерад ученых английских собак», «кукольный театр с разными превращениями», - «итальянский порчинель (петрушка)», «школа ученых собак и обезьян» и пр. В «механическом театре «показывался тот же «порчинель» и «большой пантомим».

На другом конце гулянья, у .нынешней площади Восстания, многочисленную публику занимал предмет, впервые появившийся на Новинском гулянье в 1841 г., за десять лет до постройки в Москве первой железной дороги, — паровоз «Меркурий». Паровоз «выпускал дым из трубы», возил под полковую музыку по рельсам на несколько десятков сажен коляски с публикой. Его машинист то и дело дергал за гудок паровоза, покрикивал на публику и пр. Однако никаких несчастных случаев при поездках зарегистрировано не было.

В 1826—1831 гг. Новинское гулянье несколько раз посетил А. С. Пушкин, обративший на себя всеобщее внимание. Поэтесса того времени Е. П. Ростопчина запечатлела образ А. С. Пушкина на Новинском гулянье в таких стихах:

Вдруг все стеснилось, и с волненьем,

Одним стремительным движеньем,

Толпа рванулася вперед...

И мне сказали: «Он идет»...

Он — наш поэт, он — наша слава,

Любимец общий! Величавый

В своей особе небольшой,

Но смелый, ловкий и живой.

Прошел он быстро предо мной...