Автор афоризмов «Роберт Музиль»
- Сортировать:
- по рейтингу
-
№ 10334
Неизвестность и ожидание. Самые трепетные состояния. Как правило, мы заранее знаем, о чем тот или иной роман, а как, должно быть, это было прекрасно, когда "Анна Каренина" публиковалась в журнале: что там будет дальше? чем кончится? В этом художественном средстве что-то есть. И как оно нынче индустриализировалось в голое любопытство, на манер Уоллеса и Конан Доила. В истинно культурном государстве таких людей объявляли бы вне закона.
Роберт Музиль -
№ 10333
Слава одних вытекает из естественных склонностей, слава других - из требований культуры. И по сути это различие между пресловутостью и славой или, выражаясь менее старомодно, между дурной славой и славой просто. Различие это следовало бы соблюдать, однако никто этого не делает, потому что пресловутые хотят поживиться славой, а прославленные совсем непрочь побыть и пресловутыми.
Роберт Музиль -
№ 10332
Много бед от того, что люди пошли за развитием техники, делая вид, будто все умеют с ней управляться.
Роберт Музиль -
№ 10331
Архитектура. Репрезентативное воплощение воли, направленной в будущее. - Плохая: воплощение воли, направленной в прошлое; хотя может быть и очень милой. Современное зодчество: современная воля, реализованная с учетом обстоятельств, вполне правильно определить как современный стиль. Воля к будущему, разумеется, не имеет иных средств выражения, кроме архитектурной мимики, то есть средства весьма ограниченного и такого, которое вечно переоценивают дилетанты.
Роберт Музиль -
№ 10330
К психологии сна. Первично здесь расслабление представлений, ускользание во все стороны, мышление, каким его воспринимаешь в полусне. Им-то при определенных обстоятельствах и завладевает аффективная тенденция - и делает из этого материала историю.
Роберт Музиль -
№ 10329
Политика есть воля, а не истина. Очень примитивная формулировка, но чреватая последствиями. Между политикой и духом существуют подобные же взаимосвязи, как между волей и истиной.
Роберт Музиль -
№ 10328
Арабская история была бы наилучшим примером для изучения того, как деградирует великий культурный народ. Сегодня они всего лишь только хорошие торговцы.
Роберт Музиль -
№ 10327
Несвоевременность без вечности. Разве писатели не хотят писать для своего времени? Разве нет у них иллюзии, что они живут в этом времени как в чем-то восходящем, которое и их личное восхождение облегчит? Обыкновенно так оно и есть, и даже большие дарования разделяют иллюзии своего времени в том, что время это прекрасно. Быть относительно свободным от своего времени - есть относительная надвременность (вечность).
Роберт Музиль -
№ 10326
В литературе большую роль играет конкуренция двух идеалов: писателя, дающего форму тому, что его современники хорошо чувствуют, и писателя, который опережает своих современников.
Роберт Музиль -
№ 10325
В лирике человек созревает раньше, чем в повествовательной прозе; это только кажется, что детские стишки ближе к взрослым, нежели истории, которые дети друг дружке рассказывают. Просто они рассказывают друг другу сказки, а в этом у меня слишком мало опыта. Может, все дело в том, что форма - в случае со сказкой это безусловно так - запечатлевается легче, чем форма повествования истории, которая и взрослому-то редко ясна до конца. У детских историй даже своя особая форма. Все мои истории всегда были без конца.
Роберт Музиль -
№ 10324
Писатель опережает политическое развитие. То, что составляет литературу, позднее становится политикой.
Роберт Музиль -
№ 10323
Как проще всего стать пророком? Предсказывая будущее? Нет. Хотя бы указуя пути его? Тоже нет. Просто произнося глупости, которые другие будут исполнять. Самое верное дело - говорить заведомый вздор: когда-нибудь обязательно исполнится! Достаточно просто выбросить глупость на рынок.
Роберт Музиль -
№ 10322
Мы как народ переводчиков. Из этого выводят нашу открытость, а иногда даже и мистическую психологему. Но нет ли более наглядного и трезвого объяснения, подтверждение которому мы как раз наблюдаем? У немецкой литературы нет недостатка в значительных авторах, но их все время затирают и затаптывают другие. Моим ровесникам и их непосредственным предшественникам пришлось открывать себя в скандинавской, русской, французской литературе, потому что немецкая традиция была напрочь разрушена. И нашим последователям придется не легче.
Роберт Музиль -
№ 10321
Ирреальность фильма сравнивают с ирреальностью сказки. Не считаться с наинасущнейшими вероятностями. Это логика чувства, логика желаний, но сегодня это желания людей среднего сословия.
Роберт Музиль -
№ 10320
Историческая справедливость и ее спутница, которую следовало бы назвать исторической мудростью. Последняя кажется в высшей степени таинственной, но отчасти есть не что иное, как первая. Аффекты, которыми бурлила и окутывалась жизнь, теперь улеглись. Это-то как раз очень понятно, но тут еще кое-что стоило бы привнести: а именно то, что справедливость и мудрость отваживаются судить лишь о давнем прошлом. Кто, вроде, к примеру, как я, тщится приложить их к современникам, того тут же ославят упрямцем, бирюком и злостным нарушителем "мировоззрения".
Роберт Музиль -
№ 10319
Политическая история и история искусств. В связи с некоторыми нынешними трудностями изящных искусств следующее рассуждение: на один серьезный поворот жизни приходится пять в искусстве - например, за последние сто лет: вся современность, как кажется, произошла из ровного, непрерывного движения прошлого, тогда как в литературе, например, мы имеем классическую, романтическую, эпигонскую, им- и экспрессионистскую (не считая: Бюхнера, Грильпарцера, Геббеля). Легче предсказать, каким будет мир через сто лет, чем то, как в этом мире через сто лет будут писать. Об этом даже задним числом - и то не получается пророчествовать. К этому пометка: это иллюзия, что политическая и общая история проистекают более гладко. Но она понятнее. Ибо в ней больше рацио, больше однозначности (рацио и насилие, рацио и вожделение). История искусств находится под воздействием аффекта и определяется модой. Политическая история содержит в себе больше бессмыслицы и состоит почти целиком из красивых случайностей и припадков жестокости. Общая история более логична (последовательна), чем история искусств. Поскольку управляют ей расчет и вожделение, жажда власти (там, где расчет отказывает), ее образ несимпатично понятен, кажется даже (но только кажется) почти однозначно исчислимым. История искусств, напротив, в частностях исполненная высокого смысла (или, по меньшей мере, высоких помыслов) в целом становится бессмыслицей, поскольку предоставлена неуправляемой игре более высоких аффектов.
Роберт Музиль -
№ 10318
Человеком движут, управляют им аффекты и идеи.
Роберт Музиль -
№ 10317
Развитие психологических воззрений, происшедшее за последние пятьдесят, если не больше лет, вполне можно определить как развенчание разума и рассудка в их значении для душевной жизни (жизни человека) - за счет аффекта. Фрейд повлиял на это в наибольшей мере, тем не менее он в этой линии развития занимает лишь один отрезок, который до него начнется, а после него кончится. Сравнивая времена до и после открытия "подсознания", обнаруживаешь и там и тут, только с противоположными знаками, одну и ту же переоценку "сознательного". Сегодня оно кажется чем-то вроде слабенького язычка пламени, вырастающего из фитиля и масла ночного светильника, тогда как во времена психологии эмоций оно играло роль электрической лампы накаливания, что висит посреди пустой комнаты и ничего, кроме ее голых стен, не высвечивает. (Комната была пуста в плане психологии, но меблирована логически-морально). Сходное развитие можно подметить, если сравнить нынешнего, полного сомнений и неуверенности в себе человека с чуть заплывшим жирком "частным лицом" недавнего прошлого, с бюргером, отцом семейства, который даже в этой ипостаси отца семейства уже есть начальство, чей облик так памятен нам по портретам, с коих он поглядывает на нас в обрамлении высокого стоячего воротника и гордого шейного платка. Это - когда-то, казалось бы, столь самодостаточное - частное лицо на самом деле есть результат буржуазной эмансипации, и представителей ее можно найти, среди прочего, в романах Гете.
Роберт Музиль -
№ 10316
Вопрос о том, бывает ли глупая музыка, всю свою щекотливость обнаруживает лишь в отрыве от того, что в этой музыке поддается изучению и заучиванию. Одному этот вопрос представляется вполне естественным: почему нет, ведь бывает же музыка глубокая, даже глубокомысленная; другому, однако, он кажется совершенно невозможным, поскольку бессмысленно прилагать определение "глупый" к форме и чувству. Обоим можно порекомендовать маленький и безобидный фокус - перевернуть вопрос и спросить себя: а может, сама глупость музыкальна? Бесконечные повторы, своенравное упрямство, с которым талдычится один и тот же мотив, раздувание собственных находок, движение по кругу, весьма ограниченные отклонения от однажды постигнутого, пафос и энергия вместо духовного озарения - глупость без ложной скромности могла бы заявить, что все это - излюбленные свойства и ее натуры! Однако, чтобы завершить дело миром, скажем так: вопрос о том, боится ли великая богиня щекотки под мышкой - это вопрос не для праздных любопытствующих, а только для пылкого поклонника.
Роберт Музиль -
№ 10315
Успех мужчины у женщины начинается с того, что он, к ее восхищению, оказывается в состоянии съесть три куска торта, или рассмешить ее тем, что, когда другие мужчины с пеной у рта спорят, спокойно заявляет: "Мне по этому поводу сказать нечего".
Роберт Музиль -
№ 10314
Народ переводчиков. Мы прославляли себя открытым народом, потому что мы так рьяно переводим, а переводы занимают столь важное место в нашей национальной литературе. Зачастую из этого факта выводили даже весьма причудливую психологему, которая выглядела примерно так: поскольку мы, немцы, географически проживаем в центре Европы, нам самой судьбой назначено быть носителями европейского духа. В связи с чем мы все ужасно гордились, как будто нет иного, куда более прозаического объяснения, которое сейчас снова подтверждается: немецкая литература никогда не знала недостатка в своих значительных писателях, но их снова и снова затирали и затаптывали всякие другие писатели, тоже свои, но другие. В последний раз - лет этак тридцать-сорок назад - немецкая литература оправилась уже с трудом, по необходимости опираясь на русскую, скандинавскую, французскую литературу, потому как сама напрочь была заполонена родными сорняками, которых ее естественная, невыкорчеванная почва неизменно производит в куда большем количестве, нежели культурных растений. Кого-то внуки наши будут переводить?
Роберт Музиль -
№ 10313
К мужскому и женскому вопросу. Конечно, отнюдь не бесспорно рассуждать о душе или о "психологии" мужчины и женщины так, словно это две разных души и две разных психологии. Однако в жизни и в самом деле нет более существенного, более принципиального различия, нежели различие между более грубым и более нежным типом конституции. В конце концов, мы произошли от животного вида, где самка, пусть и в ограниченной мере, господствует почти во всех видах деятельности самца-мужчины, - а душа созвучна деятельности. По этой же причине следует заключить, что вместе с характером деятельностей меняется и душа, а это значит, что душа женщины должна была измениться больше, чем душа мужчины; но поскольку душа никогда не меняется полностью и ни с чем не расстается всецело, нас не должно удивлять, что женщина сохранила в себе естественную, природно-исконную психологию наряду с той, что выпала на ее долю позднее, - чуть было не сказал: сохранила подлинную свою сущность наряду с мнимой. К примеру, вид женщины, изрыгающей проклятия, считается отталкивающим; но иногда он может быть и трогательно естественным - а именно, когда она думает, что за ней никто не наблюдает, что она наедине со своим создателем.
Роберт Музиль -
№ 10312
Успех у публики: Принято думать, что гораздо труднее распознать истинно значительное, нежели, даже распознав его, суметь отличить от него незначительное. Опыт искусства, как, наверное, и всеобщий опыт, снова и снова учит нас обратному: гораздо легче убедить определенное число людей в значительности чего-то, нежели удержать их от того, чтобы они при первой же возможности не путали его с незначительным.
Роберт Музиль -
№ 10311
Молодость склонна переоценивать все самое новое, ибо чувствует себя с ним ровесницей. Вот почему несчастье двукратно, ежели это новое оказывается еще и плохим.
Роберт Музиль -
№ 10310
Много говорить о себе считается признаком глупости. Однако человечество весьма своеобразно обходит этот запрет - благодаря поэтам!
Роберт Музиль -
№ 10309
Не следовало бы говорить: гений на столетие опередил свое время. Людям такое очень неприятно слышать, это заведомо настраивало их против всего гениального. И плодило все новых дураков, укрепляя их в своем самомнении. К тому же это ведь еще и неправда, по меньшей мере отчасти: ибо именно в гениальных личностях воплощается дух их времени - пусть и против их воли, без их ведома. Вероятно, правильней, да и более педагогично было бы говорить, что средний человек на столетие от своего времени отстает.
Роберт Музиль -
№ 34
Сочинение стихов - это не работа, а состояние.
Роберт Музиль