Автор афоризмов «Роберт Музиль» по рейтингу

(1880 - 1942) - австрийский писатель, драматург и эссеист.
  • Сортировать:
  • по рейтингу
  • № 10316

    Вопрос о том, бывает ли глупая музыка, всю свою щекотливость обнаруживает лишь в отрыве от того, что в этой музыке поддается изучению и заучиванию. Одному этот вопрос представляется вполне естественным: почему нет, ведь бывает же музыка глубокая, даже глубокомысленная; другому, однако, он кажется совершенно невозможным, поскольку бессмысленно прилагать определение "глупый" к форме и чувству. Обоим можно порекомендовать маленький и безобидный фокус - перевернуть вопрос и спросить себя: а может, сама глупость музыкальна? Бесконечные повторы, своенравное упрямство, с которым талдычится один и тот же мотив, раздувание собственных находок, движение по кругу, весьма ограниченные отклонения от однажды постигнутого, пафос и энергия вместо духовного озарения - глупость без ложной скромности могла бы заявить, что все это - излюбленные свойства и ее натуры! Однако, чтобы завершить дело миром, скажем так: вопрос о том, боится ли великая богиня щекотки под мышкой - это вопрос не для праздных любопытствующих, а только для пылкого поклонника.


    Роберт Музиль
  • № 10317

    Развитие психологических воззрений, происшедшее за последние пятьдесят, если не больше лет, вполне можно определить как развенчание разума и рассудка в их значении для душевной жизни (жизни человека) - за счет аффекта. Фрейд повлиял на это в наибольшей мере, тем не менее он в этой линии развития занимает лишь один отрезок, который до него начнется, а после него кончится. Сравнивая времена до и после открытия "подсознания", обнаруживаешь и там и тут, только с противоположными знаками, одну и ту же переоценку "сознательного". Сегодня оно кажется чем-то вроде слабенького язычка пламени, вырастающего из фитиля и масла ночного светильника, тогда как во времена психологии эмоций оно играло роль электрической лампы накаливания, что висит посреди пустой комнаты и ничего, кроме ее голых стен, не высвечивает. (Комната была пуста в плане психологии, но меблирована логически-морально). Сходное развитие можно подметить, если сравнить нынешнего, полного сомнений и неуверенности в себе человека с чуть заплывшим жирком "частным лицом" недавнего прошлого, с бюргером, отцом семейства, который даже в этой ипостаси отца семейства уже есть начальство, чей облик так памятен нам по портретам, с коих он поглядывает на нас в обрамлении высокого стоячего воротника и гордого шейного платка. Это - когда-то, казалось бы, столь самодостаточное - частное лицо на самом деле есть результат буржуазной эмансипации, и представителей ее можно найти, среди прочего, в романах Гете.


    Роберт Музиль
  • № 10319

    Политическая история и история искусств. В связи с некоторыми нынешними трудностями изящных искусств следующее рассуждение: на один серьезный поворот жизни приходится пять в искусстве - например, за последние сто лет: вся современность, как кажется, произошла из ровного, непрерывного движения прошлого, тогда как в литературе, например, мы имеем классическую, романтическую, эпигонскую, им- и экспрессионистскую (не считая: Бюхнера, Грильпарцера, Геббеля). Легче предсказать, каким будет мир через сто лет, чем то, как в этом мире через сто лет будут писать. Об этом даже задним числом - и то не получается пророчествовать. К этому пометка: это иллюзия, что политическая и общая история проистекают более гладко. Но она понятнее. Ибо в ней больше рацио, больше однозначности (рацио и насилие, рацио и вожделение). История искусств находится под воздействием аффекта и определяется модой. Политическая история содержит в себе больше бессмыслицы и состоит почти целиком из красивых случайностей и припадков жестокости. Общая история более логична (последовательна), чем история искусств. Поскольку управляют ей расчет и вожделение, жажда власти (там, где расчет отказывает), ее образ несимпатично понятен, кажется даже (но только кажется) почти однозначно исчислимым. История искусств, напротив, в частностях исполненная высокого смысла (или, по меньшей мере, высоких помыслов) в целом становится бессмыслицей, поскольку предоставлена неуправляемой игре более высоких аффектов.


    Роберт Музиль
  • № 10321

    Ирреальность фильма сравнивают с ирреальностью сказки. Не считаться с наинасущнейшими вероятностями. Это логика чувства, логика желаний, но сегодня это желания людей среднего сословия.


    Роберт Музиль
  • № 10322

    Мы как народ переводчиков. Из этого выводят нашу открытость, а иногда даже и мистическую психологему. Но нет ли более наглядного и трезвого объяснения, подтверждение которому мы как раз наблюдаем? У немецкой литературы нет недостатка в значительных авторах, но их все время затирают и затаптывают другие. Моим ровесникам и их непосредственным предшественникам пришлось открывать себя в скандинавской, русской, французской литературе, потому что немецкая традиция была напрочь разрушена. И нашим последователям придется не легче.


    Роберт Музиль
  • № 10332

    Много бед от того, что люди пошли за развитием техники, делая вид, будто все умеют с ней управляться.


    Роберт Музиль
  • № 10333

    Слава одних вытекает из естественных склонностей, слава других - из требований культуры. И по сути это различие между пресловутостью и славой или, выражаясь менее старомодно, между дурной славой и славой просто. Различие это следовало бы соблюдать, однако никто этого не делает, потому что пресловутые хотят поживиться славой, а прославленные совсем непрочь побыть и пресловутыми.


    Роберт Музиль
  • 5
  • 10
  • 20
  • 30
  • 50
  • на страницу